Крестьянская изба из бревна испокон веков считается символом России. По мнению археологов, первые избы появились на Руси еще 2 тысячи лет назад до нашей эры. В течение многих столетий архитектура деревянных крестьянских домов оставалась практически неизменной, соединяя в себе всё, что было необходимо каждой семье: крышу над головой и место, где можно отдыхать после тяжелого трудового дня.
В XIX веке самый распространённый план русской избы включал в себя жилое помещение (хату), сени и клеть. Главным помещением была хата – отапливаемое жилое помещение квадратной или прямоугольной формы. В качестве складочного помещения выступала клеть, которая была соединена с избой за счёт сеней. В свою очередь, сени представляли собой хозяйственное помещение. Их никогда не отапливали, поэтому использовать их в качестве жилого помещения можно было только летом. Среди бедных слоёв населения была распространена двухкамерная планировка избы, состоящая из хаты и сеней.
Потолки в деревянных домах были плоскими, их часто подшивали крашеным тёсом. Полы изготавливались из дубового кирпича. Отделку стен проводили при помощи красного теса, при этом в богатых домах отделка дополнялась красной кожей (менее зажиточные люди обычно использовали рогожу). В XVII веке потолки, своды и стены начали украшать росписью. Вокруг стен под каждым окном ставили лавки, которые надёжно крепили непосредственно к самой конструкции дома. Примерно на уровне человеческого роста над лавками вдоль стен обустраивали длинные полки из древесины, которые назывались воронцы. На полках, расположенных вдоль помещения, хранили кухонные принадлежности, а на других – инструменты для мужской работы.
Изначально окна в русских избах были волоковыми, то есть смотровыми окнами, которые были вырублены в смежных брёвнах на половину бревна вниз и вверх. Они выглядели, как небольшая горизонтальная щель и иногда украшались резьбой. Закрывали проём («заволакивали») при помощи досок или рыбьих пузырей, оставляя в центре задвижки маленькое отверстие («гляделку»).
Спустя какое-то время стали популярны так называемые красные окна, с рамой, обрамлённые косяками. Они обладали более сложной конструкцией, нежели волоковые, и всегда украшались. Высота красных окон составляла не менее трёх диаметров бревна в срубе.
В бедных домах окна были настолько маленькими, что, когда их закрывали, в помещении становилось очень темно. В богатых домах окна с наружной стороны закрывали при помощи железных ставней, часто используя вместо стекол куски слюды. Их этих кусочков можно было создать различные орнаменты, расписывая их при помощи красок изображениями травы, птиц, цветов и т.д.
Планировка доходных домов
В середине XIX века этот новый тип зданий - доходный дом «под жильцов» - стал приобретать свои специфические черты . Стремясь к повышению доходности участков, домовладельцы стали застраивать их все более плотно. Уже в 1836 году сборник «„Статистические сведения о Петербурге“ отмечал, что доходные дома или растут в вышину, или расширяются внутри своих дворов, которые от этого здесь большею частью тесны, не всегда доступны свежему воздуху и не вполне освещаемы» .
Дом В. Г. Жукова. Архитектор Н. П. Гребенка, 1845 г. Фасад и генеральный план участка. ЦГИАЛ. Публикуется впервые.
Помимо лицевых корпусов, выходящих фасадами на улицу, в глубине участка, вплотную к его боковым границам, возводились внутренние дворовые флигеля. Так возникла периметральная застройка участков, характерная для доходных домов уже в первой трети XIX века и широко применявшаяся в середине столетия.
На более просторных участках кроме периметрально расположенных флигелей стали возводить и поперечные флигеля. Первоначальное единое пространство двора делилось ими на отдельные замкнутые дворы небольшого размера. Так были застроены, в частности, участки купцов В. Г. Жукова на углу Садовой и Гороховой улиц, 31/34 (архитектор Н. П. Гребенка), и Мейнгарда на углу Садовой улицы и Таирова (ныне Бринько) переулка, 44/6 (архитектор А. И. Ланге, 1855–1856 гг.). На участках, простирающихся внутрь квартала, внутренние дворы подчас выстраивались в своего рода анфиладу, соединенную арками проездов.
Правительство, пытаясь хоть в какой-то мере регулировать плотность застройки, вынуждено было ввести ряд ограничительных норм. Строительный устав, утвержденный в 1857 году, требовал:
«Во всяком отдельном участке должен быть по крайней мере один двор, пространством не менее 30 кв. саж., причем наименьшая ширина его должна быть не менее 3-х саж., остальные дворы могут быть и менее 30 кв. саж., но должны сообщаться проездами не менее 4,5 арш. с улицей или другими дворами.
Кроме обыкновенных дворов дозволяется устраивать исключительно для освещения лестниц, коридоров, отхожих мест, чуланов и т. п. помещений световые дворики.
Наименьший размер световых двориков, какой бы формы они ни были, должен быть таков, чтобы в его площадь можно было вписать квадрат в сажень».
Строительный устав разрешал ставить многоэтажные каменные флигеля очень тесно: лишь бы между ними оставалось расстояние не менее двух сажен (т. е. 4 м 26 см). Совершенно очевидно, что такие плотные нормы застройки противоречили требованиям гигиены, но зато отвечали интересам домовладельцев. Тесные, плохо проветриваемые, полутемные дворы-колодцы стали характерной чертой многих доходных домов капиталистического Петербурга.
В строительных правилах были и такие гуманные статьи, которые гласили, что «воспрещается устраивать жилые этажи с полами ниже поверхности тротуара», что «устройство приспособлений для жилья под крышами - на чердаках воспрещается». Однако на деле эти требования не соблюдались. Подвальные и полуподвальные этажи стали все чаще заселяться городской беднотой, а чердаки - приспосабливаться под жилые мансарды.
Зато неукоснительно соблюдалось правило, запрещающее в стенах, расположенных вдоль границ участка, устраивать проемы, даже если на соседнем участке стояли низкие строения. Такие глухие, лишенные окон стены-брандмауэры становились характерной чертой архитектурного облика Петербурга.
Процесс уплотнения застройки на протяжении XIX века шел нарастающими темпами. Если в середине XIX века у многих доходных домов еще оставались относительно просторные дворы, то во второй половине столетия они стали быстро исчезать, их вытесняли громады внутренних флигелей. Особенно высока была плотность застройки в центральных частях Петербурга: порою почти весь участок оказывался занят строениями, а в узкие дворы-колодцы едва проникал солнечный свет.
И все же архитектор, проектировавший дом, да и его заказчик-домовладелец должны были в той или иной мере учитывать потребности жильцов. Это вынуждало искать такие планировочные решения, в которых удавалось бы достигнуть компромисса между интересами жильцов и интересами владельца. Таким образом, компоновка доходных домов стимулировалась различными тенденциями: стремлением к функциональной целесообразности, удобству, комфорту и желанием домовладельца получить наибольшую прибыль. В некоторых аспектах эти тенденции совпадали: комфортабельные квартиры сдавались квартиронанимателям за большую плату. Однако в основном эти тенденции объективно противостояли друг другу, и их переплетение и противоборство порождали многие противоречия в архитектуре доходных домов.
Планировка квартир в доходных домах отличалась большим разнообразием. Диапазон их размеров и их комфортабельности был очень широк - от огромных «барских» квартир до скромных квартир в одну-три комнаты.
Значительную долю составляли квартиры, рассчитанные на представителей «средних классов», - в четыре - шесть комнат. Размеры и пропорции комнат в них были различны: от роскошных гостиных до узких клетушек и каморок. Лишь редко удавалось делать комнаты, по очертаниям близкие к квадрату; гораздо чаще с целью увеличения прибыльности комнаты вытягивали в глубину, что ухудшало их освещенность и воздухообмен.
В лицевых корпусах, выходящих на улицу, размещались большие многокомнатные квартиры, рассчитанные на состоятельных жильцов. Одну из лучших квартир здесь часто занимала семья самого домовладельца. Большие квартиры непременно имели две лестницы - парадную, вход на которую вел с улицы, и черную, выходящую во двор. В наиболее комфортабельных доходных домах парадные лестницы нередко оформлялись очень нарядно и обогревались каминами. Черные лестницы служили для подъема дров, ими пользовалась прислуга, по ним проходили торговцы-разносчики, полотеры и т. п. Вблизи выходов на черные лестницы в квартирах размещались кухни, комнаты прислуги, уборные. Таким образом, наличие двух лестниц предопределяло своеобразное зонирование квартир, их разделение на «барскую» и хозяйственную зоны, причем в больших квартирах «барская» зона в свою очередь делилась на парадные комнаты, рассчитанные на прием гостей, и на жилые.
Во внутренних, дворовых флигелях, где размещались сравнительно небольшие и более дешевые квартиры, ограничивались устройством одной лестницы. Кухня, санузел, кладовые в таких квартирах располагались вблизи входов.
Внутренняя структура доходных домов диктовалась особенностями социального заказа. Специфической чертой застройки Петербурга было то, что не только в одном квартале, но зачастую в одном и том же доме и размеры квартир, и уровень их комфортабельности были разными, рассчитанными на жильцов разного достатка. План многоквартирного доходного дома и его вертикальный архитектурный разрез становились своеобразной характеристикой социального разреза общества: типы квартир и населяющие их жильцы соответствовали ступеням социальной лестницы.
Сложившаяся в Петербурге система застройки привела к тому, что даже в центральных районах города рядом с роскошными особняками и доходными домами «под барские квартиры» находилось много жилищ, представлявших собой настоящие трущобы. Их распространению способствовало и то, что нередко квартиронаниматели, сняв квартиру у владельца дома, в свою очередь сдавали ее покомнатно своим постояльцам, обращая собираемую с них плату в источник своих доходов. Такая двойная система найма могла превращаться в тройную, так как наниматель комнаты мог сдать «угол», получая деньги с «углового жильца» в свою пользу. Все это вело к полному произволу в размерах квартирной платы и создавало невыносимые условия, особенно для бедных и многосемейных жильцов. В то же самое время такая система найма приводила к совершенно антисанитарной плотности заселения квартир доходных домов: ведь она не регламентировалась никакими законами, а увеличение количества жильцов приводило к увеличению доходов домовладельца.
В середине XIX века в Петербурге стали формироваться настоящие трущобные районы - одно из самых характерных и самых мрачных детищ капитализма. Эти районы охватили многие кварталы между «канавой» - так нелестно называли в те годы петербуржцы Екатерининский канал (ныне канал Грибоедова) - и Фонтанкой и перекинулись за Фонтанку, постепенно распространяясь в сторону Обводного канала. Кварталы здесь были плотно застроены многоэтажными доходными домами, причем многие квартиры были заселены «комнатными» и «угловыми» жильцами.
О том, каковы были жилищные условия в домах такого типа, свидетельствуют произведения многих писателей тех лет. В качестве примера можно привести хотя бы описание дома, стоявшего где-то вблизи Фонтанки, в котором жил Макар Девушкин - герой романа Ф. М. Достоевского «Бедные люди». В доме, как и обычно, две лестницы. Одна парадная - «чистая, светлая, широкая, все чугун да красное дерево». Иначе выглядела черная лестница: «винтовая, сырая, грязная, ступеньки поломаны и стены такие жирные, что рука прилипает, когда на них опираешься. На каждой площадке стоят сундуки, стулья и шкафы поломанные, ветошки развешаны, окна повыбиты; лоханки стоят со всякой нечистью, с грязью, с сором, с яичною скорлупою да с рыбьими пузырями; запах дурной… одним словом, нехорошо».
Квартира, в которой Макар Девушкин снимает комнатку-конуру за кухней, - по его словам, «Ноев ковчег»: она очень типична для полутрущобных домов с многокомнатными квартирами под «комнатных» и «угловых» жильцов. «Вообразите, примерно, длинный коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая стена, а по левую все двери да двери, точно номера, все так в ряд простираются (обычный для тех лет прием внутренней планировки доходного дома: темные коридоры проходят вдоль брандмауэров, комнаты выходят окнами во двор. - А. П.). Ну, вот и нанимают эти номера, а в них по одной комнате в каждом; живут в одной и по двое, и по трое». Причем это отнюдь не пролетарская беднота, а люди «все такие образованные, ученые. Чиновник один есть (он где-то по литературной части), человек начитанный… Два офицера живут и все в карты играют. Мичман живет; англичанин-учитель живет». Что касается расположения комнат, то «оно - нечего сказать, - удобно, это правда, но как-то в них душно, то есть не то чтобы оно пахло дурно, а так, если можно выразиться, немного гнилой, остро-услащенный запах какой-то… Чижики так и мрут. Мичман уж пятого покупает - не живут в нашем воздухе, да и только» .
В архитектуре доходных домов со всей достоверностью и убедительностью отразились социальные противоречия эпохи - и в планировке зданий, и в усиливающемся контрасте между обликом лицевых фасадов домов и их «изнанкой» - системой тесных дворов-колодцев. А так как доходные дома стали составлять большинство построек в Петербурге XIX века, то присущие им архитектурные особенности очень сильно повлияли на градостроительное развитие города в целом, на эволюцию его общего архитектурно-художественного облика.
Как цари новой династии пытались сделать из средневекового города европейскую столицу
В XVII веке в Москве появились нарядные храмы русского узорочья, первый водопровод и каменный мост. А ещё XVII век стал бунташным столетием, когда мелкие и крупные восстания в городе сменялись разрушительными пожарами. Посмотрим, как выглядела Москва Романовых в это непростое для них время.Каменщики за работой.
Книжная миниатюра XVI века
Где Москва начиналась и заканчивалась
К тому времени, как начал царствовать Михаил Фёдорович Романов, Москва уже стала крупным мегаполисом. Путешественники сравнивают столицу с Парижем, Лондоном и Константинополем. Москва кажется им больше, чем она есть, из-за внушительных расстояний и хаотично построенных зданий. Единого плана застройки нет, и большую часть городского пространства занимают сады, огороды и пустыри. Москва внешне напоминает деревню.
«…при большинстве домов находятся обширные пустыри и дворы, к очень многим домам примыкают ещё и огороды, плодовитые сады, да, кроме того, разделяют их друг от друга довольно обширные луга, вперемежку с ними бесчисленные, можно сказать, церкви и часовни; следовательно, в ней нет такого множества народа, как полагали некоторые, обманувшись её обширностью с виду».
А. Мейерберг, австрийский посланник.
«Путешествие в Московию барона Августина Майерберга»
Население Москвы составлял в основном посадский люд - ремесленники и торговцы. Их дворы делили город на слободы, которых к XVII веку было около 140. У каждой слободы была своя специализация: в одной жили кузнецы, в другой - кожевенники, в третьей - гончары, в четвёртой - каменщики.
Как и другие средневековые города Европы того времени, Москва застраивалась по радиально-кольцевому принципу. В центре размещался Кремль - княжеский дворец с церквями, окружённый рвом и стеной. Торговые и ремесленные слободы теснились вокруг Кремля и связывались сеткой улиц. Улицы прерывали укрепления, которые окольцовывали город от центра к окраинам - чем дальше от Кремля, тем шире. Вдоль защитных стен устраивались круговые улочки.
Одна из московских слобод на гравюре XVII века
Каменщики за работой. Книжная миниатюра XVI века
«План Сигизмунда» - карта Москвы, составленная поляками в 1610 году
Москва состояла из четырёх колец: Кремля, Китай-города, Белого и Земляного городов. У такой планировки в Средние века были свои преимущества: если неприятель возьмёт Земляной город или пожар уничтожит все деревянные дома, их остановит следующая линия каменных стен. Но чем дальше мы уходим от Средних веков, тем меньше смысла строить город кольцом. Крепостные стены теряют значение, а поддерживать их дорого.
В XVII веке Кремль утрачивает оборонительное значение и превращается в парадную царскую резиденцию.
Как выглядела Москва: дома, палаты и церкви
Основа города в XVII веке - деревянная, и эта особенность сохранится за Москвой до XIX века. Но постепенно строится всё больше каменных церквей и палат. Они теснятся на территории Китай-города и Белого города - зажиточных торговых районов Москвы.
Типовой жилой дом в XVII веке - деревянный, с одним или двумя этажами. При строительстве домов в ремесленных слободах использовалась одинаковая технология. Плотники соединяли брёвна-венцы в сруб, перекрывали его крышей из тёса и прорубали небольшие световые оконца. Производство стекла в XVII веке ещё не наладили, поэтому оконные проёмы закрывали слюдой или промасленным холстом.
Готовый сруб с окнами и крышей назывался клетью. Клеть ставилась на землю или другой сруб - подклет. Подклет использовался для хранения продуктов и скарба. Жилое помещение - горница - располагалось наверху. Если дом становился тесен, к нему пристраивали новую клеть. По такому принципу строились не только жилые дома, но и деревянные княжеские дворцы.
Улицы Москвы XVII века на гравюре Адама Олеария
Из срубов-клетей состоял княжеский дворец в Коломенском - самое масштабное деревянное строение в Москве XVII века
Палаты бояр Романовых в Зарядье
Каменные палаты бояр и купцов можно пересчитать по пальцам. Благодаря прочному материалу некоторые сохранились до наших дней: палаты бояр Романовых и старого английского двора в Зарядье, палаты Аверкия Кириллова на Берсеневской набережной и Симеона Ушакова - в Ипатьевском переулке.
От домов ремесленников палаты купцов, бояр и князей отличал не только строительный материал, но и размеры и обстановка. Палаты строились в два или три этажа. Первый ярус, почти без окон, всё так же использовался под склад. На втором этаже устраивалась трапезная, библиотека и жилые помещения мужской половины дома. Третий этаж отводился женщинам. Там располагалась комната с большими окнами для занятий рукоделием - светлица - и, конечно, спальни.
Церковь святой Троицы
в Никитниках - образцовый храм
в стиле узорочья
Церкви были первыми и самыми высокими каменными зданиями Москвы. Их количество поражало ещё при въезде в город. Блестевшие на солнце купола выстраивались вдоль линии горизонта и возвышались над остальными зданиями.
«В Кремле и в городе очень много церквей, часовен и монастырей; внутри и вне городских стен их насчитывается более 2 000, так как теперь каждый из вельмож, имеющий некоторое имущество, велит себе построить особую часовню; большинство из них из камня. Каменные церкви все внутри с круглыми сводами».
Адам Олеарий, немецкий путешественник.
«Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно»
В середине века вместо массивных храмов с толстыми стенами зодчие начинают строить нарядные церкви в стиле узорочья. Фасады украшают разноцветные изразцы, традиционные кокошники и пока непривычные элементы западноевропейской архитектуры, которые каменщики подглядели на гравюрах. Архитекторы меньше следуют строгим церковным канонам и больше экспериментируют.
Узорочье стало первым шагом к обмирщению архитектуры. В 80-х годах XVII века облик церквей снова меняется, и на смену узорочью приходит новый стиль - нарышкинский. Его используют в строительстве при царском дворе и в домах близких к двору вельмож. Название стиля связано с тем, что заказчиками самых ярких его памятников были бояре Нарышкины.
Шествие на осляти. Гравюра из книги Адама Олеария
Церковь святой Троицы в Никитниках - образцовый храм в стиле узорочья
Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Филях
Композиция здания становится симметричной, все ярусы стремятся к центральной оси. Мастерство каменщиков растёт - теперь они думают не только об украшении, но и о целостном впечатлении от здания.
Столичные здания в нарышкинском стиле сменит петровское барокко, но это будет только в начале следующего века.
Как Москва жила: городские бедствия, быт и развлечения
XVII век - время восстаний, пожаров и эпидемий. Слободы горели не меньше 10 раз за столетие, постоянно случались заражения грязной водой из протоков Москвы-реки, а инфраструктура была развита недостаточно, чтобы предотвратить бедствия. Цари Михаил Фёдорович и Алексей Михайлович начинают обустраивать город по европейскому образцу.
Водопровод устроили в Водовзводной (Свибловой) башне, вода в которую поступала
из Москвы-реки
Инфраструктура
Первый водопровод в Кремле спроектировал англичанин Христофор Галовей в 1631–1633 годы. До этого момента Кремль снабжали водовозы и примитивный самотёчный водопровод. Теперь вода подаётся в нижний ярус Водовзводной башни самотёком, а водоподъёмная машина качает её в резервуар верхнего яруса башни. Оттуда вода поступает по трубам в сады и дворцы Кремля.
Водопровод устроили в Водовзводной (Свибловой) башне, вода в которую поступала из Москвы-реки
А. М. Васнецов. «Расцвет Кремля. Всехсвятский мост и Кремль в конце XVII века». В 1680 году кирпичные стены Кремля выкрасили известью в белый цвет
Первый каменный мост в Москве строили 40 лет и торжественно открыли в 1680-е годы. Его называли Всехсвятским, позже - Большим Каменным. Его деревянные предшественники были временными: их разбирали вместе с зимними заморозками и весенними паводками, а потом снова собирали. «Живые» мосты удивляли приезжих.
«Мост близ Кремля, насупротив ворот второй городской стены, возбуждает большое удивление, он ровный, сделан из больших деревянных брусьев, пригнанных один к другому и связанных толстыми верёвками из липовой коры, концы коих прикреплены к башням и к противоположному берегу реки. Когда вода прибывает, мост поднимается, потому что он держится не на столбах, а состоит из досок, лежащих на воде, а когда убывает, опускается и мост».
Павел Алеппский, архидиакон Антиохийской православной церкви.
«Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века»
Временные мосты легко собрать и разобрать при нападении неприятеля. Но необходимость защищать Кремль с воды постепенно сходит на нет. Зато царская резиденция украшается всё пышнее - как и нарядная Спасская башня с часами, каменный мост стал главной достопримечательностью города.
Комментарий ПИК
Образование и городские развлечения
Жизнь москвичей не ограничивалась тяжёлым трудом и спасением от пожаров. Бойкая книжная торговля, высшее образование и городские гуляния тоже новшества XVII века.
Московский печатный двор восстановили после разорения поляками в 1620 году. Если раньше он обслуживал только государев двор, то в XVII веке появляются частные торговцы книгами и книжный ряд. Чтение к концу столетия становится доступным развлечением. В продаже у книготорговцев можно найти книги по военному делу, буквари и сборники поэзии.
При Печатном дворе открывается библиотека, в 1687 году - первое высшее учебное заведение. Славяно-греко-латинскую академию основали братья Лихуды, греческие православные монахи. Здесь жителей разных сословий на протяжении 12 лет обучали греческому языку, риторике, логике и грамматике.
Московский печатный двор на Никольской улице
Городское гуляние. Гравюра из книги Адама Олеария
Во время престольных праздников и официальных зрелищ москвичи XVII века прогуливались по новому каменному мосту, смотрели выступления скоморошьего и кукольного театров, покупали сласти на ярмарках и с любопытством наблюдали торжественные въезды иноземных послов.
Уже в следующем столетии Москву будет не узнать: на улицах появятся первые масляные фонари и городские усадьбы, а балы и салоны станут любимыми развлечениями горожан.
Перейти в XVIII век
Дворяне, купцы и мещане: как жили люди разных сословий в Москве XVIII века
Вид Красной площади в 1783 году
Москва уже полвека как не столица. Обширные дворянские усадьбы соседствуют с лачугами и чёрными избами. С одной стороны - праздность и светские приёмы, с другой - картофельная похлёбка и монотонный ежедневный труд.
Горожане высшего сословия. Могли нигде не работать, но редко пользовались этим. Мужчины служили в армии, государству или двору. В придворной жизни участвовали и женщины, но в Москве, в удалении от столицы, такой возможности у них не было.
Уровень жизни городских торговцев был разным. В отличие от ремесленников, которые торговали только предметами своего производства, купцы пользовались преимуществом и могли продавать самые разные товары: от щепетильных (нижнее бельё и парфюмерия) до колониальных (чай, кофе и специи).
Новый тип городских обывателей. Бывшие жители ремесленных слобод постепенно становятся наёмными рабочими. Вместо занятия мелким производством они отправляются на мануфактуры или в дома знати за зарплату.
Неизвестный художник.
Вид Москвы в XVIII веке
Дома
Застройка Москвы шла неравномерно. Широкие мощёные камнем улицы переходили в деревянные мостовые. Жалкие лачуги кучно стояли вокруг дворцов и домов знати. Некоторые районы напоминали пустыри, в других теснились бедные дома, третьи впечатляли столичным блеском.
«Неправильная», «необычайная», «контрастная» - так описывали Москву иностранцы, которым удалось побывать здесь во времена Елизаветы и Екатерины II.
«Я был удивлён странным видом Смоленска, но несравненно более меня поразила неизмеримость и разнообразие Москвы. Это нечто настолько неправильное, своеобразное, необычайное, здесь всё так полно контрастов, что мне никогда не случалось видеть ничего подобного».
Вильям Кокс, британский путешественник.
«Путешествия по Польше, России, Швейцарии и Дании»
Дворяне
Адольф Байо. Дом Пашкова на Ваганьковском холме
Адольф Байо. Дом Пашкова
на Ваганьковском холме
В Москве селились дворяне средней руки, поэтому особняки чаще строились в дереве. Они страдали от пожаров и вновь выстраивались по «красной линии» - она обозначала границы строительства на каждой улице. Дома самых богатых фамилий строили из камня знаменитые архитекторы. До наших дней сохранились именно эти здания. Самый впечатляющий пример дворянского жилья XVIII века - дом Пашкова, который, как предполагают, был построен по проекту архитектора Василия Баженова.
Купцы
Неизвестный художник. Вид
улицы Ильинки в Москве XVIII века
Типичный купеческий дом был двухэтажным. Первый этаж мог быть каменным, второй - деревянным. Европейская практика, когда купцы селились над собственными лавками, ещё не стала популярной, потому что торговые ряды выносились в отдельные районы города. Ближе к концу века, при Екатерине II, в Москве появляется новый тип жилья - доходные дома. На верхних этажах доходных домов находились жилые комнаты купцов и квартиры под аренду, внизу - лавки и магазины. Одним из первых доходных домов такого типа в Москве был дом Хрящева на Ильинке.
Мещане
Неизвестный художник. Вид улицы Ильинки в Москве XVIII века
Неизвестный художник. Вид улицы
Ильинки в Москве XVIII века
Как и жители ремесленных слобод в XVII веке , мещане селились в простых деревянных домах. Их быт менялся медленнее, чем у более богатых сословий. Дома дворян и купцов строились по последней моде, дома мещан - по привычке. Единственное изменение произошло во внутреннем устройстве дома: вместо общего для всей семьи помещения в домах теперь появляются отдельные комнаты.
Комментарий ПИК
Дворяне
Распорядок дня
Дворяне
П. Пикар. Московский Кремль в начале XVIII века
П. Пикар. Московский
Кремль в начале XVIII века
Офицеры приходили в казармы к 6, чиновники - к 7–8 утра. К полудню заканчивались смотры и парады, а присутствия прерывались на обед.
Светский человек просыпался ближе к полудню. После завтрака следовала прогулка по парку или поездка в сопровождении скорохода - слуги, пешком сопровождавшего экипаж. Затем - обед, театр и бал, который продолжался до утра.
«Дворянин, который желает быть светским человеком, должен иметь датскую собаку, скорохода, много прислуги (дурно одетой) и француза‑учителя».
Тесби де Белькур, капитан французской службы.
«Записки француза о Москве, 1774 г»
Купцы
Б. Кустодиев. Гостиный двор
Б. Кустодиев. Гостиный двор
Торговля в Москве начиналась рано, поэтому уже к 6 утра купец открывал свою лавку в Гостином дворе или на первом этаже жилого дома. На месте он пил чай, обильно обедал, общался с торговцами по соседству. Вечером посещал трактир или ярмарку, а уже в девятом часу погружался в сон.
Мещане
Деталь фабричной марки Большой Ярославской мануфактуры. Середина XVIII века
Деталь фабричной марки Большой
Ярославской мануфактуры. Середина XVIII века
Ремесленники работали на дому, в жилых помещениях или внутреннем дворе. Участие в работе принимали все домашние, даже дети. Из-за появления мануфактур и организованного производства некоторым ремесленникам стало невыгодно работать на себя, и они становились наёмными рабочими: ткали, строили суда, ковали металлические изделия и заготавливали стекло. Крупнейшей мануфактурой Москвы был Суконный двор. Рабочий день там начинался в половине пятого утра, а продолжался 13,5 часа в весенние и летние месяцы и 11,5 часа в остальное время года.
Еда
Для дворян принятие пищи было искусством, для купцов - способом скоротать время, для мещан - вопросом выживания.
Дворяне
Неизвестный художник. Обед в дворянской семье
Неизвестный художник.
Обед в дворянской семье
В богатых домах предпочитали европейскую кухню. Чай и кофе в XVIII веке перестали быть экзотикой, но стоили дорого. С начала века пришла мода на иностранных поваров - французов, реже англичан. Некоторые продукты выписывались из Европы, над чем иронизировал Гоголь в «Ревизоре», где Хлестакову к столу «суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа».
Купцы
Б. Кустодиев. Купчиха, пьющая чай
Купеческий стол был проще. Чай из самовара, который пили «до седьмого платка» (пока не прошибёт пот), каши пополам с салом, супы, пироги, редька и блюда из овощей - главное в питании не разнообразие, а обилие и сытность.
«Пузатые купцы, как и прежде, после чаепития упражнялись в своих торговых делах, в полдень ели редьку, хлебали деревянными или оловянными ложками щи, на которых плавало по вершку сала, и уписывали гречневую кашу пополам с маслом».
Мещане
Ф. Солнцев. Крестьянское семейство перед обедом. Мещане и крестьяне жили в похожих бытовых условиях. Главное, что их отличало, - повседневные занятия и профессия
Ф. Солнцев. Крестьянское семейство перед
обедом. Мещане и крестьяне жили в похожих
бытовых условиях. Главное, что их отличало,
- повседневные занятия и профессия
В повседневном меню были картофельная похлёбка, щи из серой капусты, ржаные пироги и пареная репа. Кроме того, мещане могли себе позволить блюда из гороха, овощей с огорода и круп. Квас заменял им чай и кофе.
Городские развлечения
То, как житель Москвы развлекался, в первую очередь говорило о его социальном статусе. Праздничная жизнь в городе была на любой вкус: от театров, балов и музыкальных салонов до уличных ярмарок и кулачных боёв.
Дворяне
Приём в дворянском доме
Приём в дворянском доме
Жизнь московской знати была настолько праздной и неторопливой, что вызывала раздражение у Екатерины II:
«Москва - столица безделья, и её чрезмерная величина всегда будет главной причиной этого. Я поставила себе за правило, когда бываю там, никогда ни за кем не посылать; для одного визита проводят в карете целый день, и вот, следовательно, день потерян».
Запись из дневника Екатерины II
Днём дворяне гуляли по паркам или улицам в щегольских нарядах. Затем путь лежал к родственникам на чай. Семейные посиделки были не столько развлечением, сколько необходимостью: поддерживать родственные связи полагалось по светскому этикету.
После обеда, чтения и смены платья дворянин отправлялся в театр. В 1757 году открылась опера Локателли, позже - Петровский театр, в котором играли вольные и крепостные актёры. Около 10 часов вечера начинались балы, где можно было не только потанцевать, но и сыграть в карты, шарады или буриме.
Купцы
В. Суриков. Большой маскарад в 1772 году на улицах Москвы с участием Петра I и князя И. Ф. Ромодановского
В. Суриков. Большой маскарад
в 1772 году на улицах Москвы с участием
Петра I и князя И. Ф. Ромодановского
Шумные уличные ярмарки, кукольный театр, комедии и выступления скоморохов - такими были главные купеческие развлечения.
«За комедией выступал обыкновенно доморощенный трубадур с бандурой, с песнями и пляской. Дивные штуки выделывал он ногами, да и каждая косточка в нём говорила. А как подскочит под самый нос пригожей купчихи, поведёт плечом и обдаст её, как кипятком, молодецким спросом: „Аль не любишь?“ - так восторгу не было конца».
Иван Иванович Лажечников, писатель.
«Беленькие, чёрненькие и серенькие»
Вечера купцы проводили в трактирах или дома, а на городские праздники выбирались смотреть фейерверки. Но это только в XVIII веке: со следующего столетия зажиточные купцы будут стремиться подражать дворянству во всём.
Мещане
Б. Кустодиев. Кулачный бой на Москве-реке
Б. Кустодиев.
Кулачный бой на Москве-реке
Походы по трактирам и ресторанам им были не по карману, но в уличных гуляниях участвовали все. Из зимних развлечений любили кулачные бои, один на один или стенка на стенку. Команды расходились по берегам замёрзшей Москвы-реки и бились посередине. Главные бои проходили на праздники: Николу Зимнего, рождественские святки, Крещение и Масленицу.
В XIX веке острее различия между городским и сельским населением, чем между мещанином и купцом. Купцы, мещане и ремесленники стали зваться «городскими обывателями». Но пропасть между повседневной жизнью дворянства и «среднего состояния людей» сохранялась и в следующем веке.
Перейти в XIX век
Дом и быт москвича в XIX веке
Ж. Делабарт. Красная площадь в конце XVIII - начале XIX века
По каким правилам жили, что ели и как разговаривали в богатых и бедных семьях
Москва в XIX веке - столица отставных и пожилых. Она была консервативнее Санкт-Петербурга, куда уезжали за карьерой и модой. В московских домах царили семейная иерархия, свойское родство и много других бытовых условностей.Дворянский быт
Московские дворяне обмельчали после войны и пожара 1812 года. «Открытый стол» и хлебосольность прошлого века поддерживать могли немногие. Повально обнищавшие дворянские фамилии вели кочевой образ жизни и питались при богатых домах. Стало больше чиновников. Они причислялись к дворянскому сословию, но не имели большого состояния.
Где селились
Настоящие дворяне строили дома и городские усадьбы на Маросейке, Покровке и территории между Остоженкой и Арбатом. Чиновники селились поближе к купцам: в Замоскворечье, на Таганке, Сретенке и Девичьем поле. За Садовым кольцом строили дачи и загородные усадьбы с садом или парком.
Дом и обстановка
В. Поленов. Бабушкин сад. Типичный деревянный московский особняк
В. Поленов. Бабушкин сад.
Типичный деревянный московский особняк
Дворянство среднего достатка строило дома из дерева. Зато большие, в 7–9 окон, с мезонинами и колоннами. Парк или сад с липовой аллеей, бузиной и сиренью был обязательным атрибутом барской жизни. Чем дальше от центра, тем обширнее был сад.
Во внутреннем убранстве дома погоня за модой сменилась постоянством. Купленная в начале века мебель в стиле ампир стояла в парадной части дома вместе с фарфоровыми безделушками и кабинетной бронзовой скульптурой. Тесные жилые помещения в антресолях и с обратной стороны дома обставляли абы как.
Стол
А. Волосков. За чайным столом
А. Волосков. За чайным столом
В отличие от утончённых обедов Петербурга, московские были сытными и обильными. В утренний чай добавляли сливки и запивали калачи с маслом. Второй завтрак готовили плотный, с яичницей, сырниками или биточками. Около трёх часов семья и частые гости собирались на обед из нескольких блюд на французский или русский манер. На полдник подкреплялись чаем с пирогами, а вечером доедали остатки обеда или готовили ещё несколько смен блюд, в зависимости от богатства дома.
Семейный уклад
В дворянском доме было много обитателей. Кроме близких родственников здесь находилось место для тёток, двоюродных, троюродных братьев, сестёр и племянников, а также малоимущих и гувернанток.
Дом, как и прежде, делился на мужскую и женскую половины. Кабинет, библиотека и курительная были мужскими комнатами, а будуар, диванная и девичья - женскими. Домашние и прислуга свободно перемещались между половинами, но принимали личных гостей строго на своей территории.
Детским комнатам отводилось место подальше от спален взрослых. Малыши жили в общих комнатах по несколько человек, подростковые детские делились на мужскую и женскую половины. Домашние уроки проводились в классной комнате, куда приходил приглашённый учитель. Он давал уроки светского этикета, музыки и иностранного языка.
Словарь дворянина
Jolle journee - «безумный день», дневной бал, который начинался в два часа дня и длился до ночи.
Журфиксы - дни недели в знатном доме, которые выделялись для регулярного приёма гостей.
Воксал - увеселительный сад, где ставили спектакли, устраивали балы и фейерверки.
Купеческий быт
Купечество в Москве XIX века процветает. Появляются новые фамилии, которые по богатству не уступают дворянским. Морозовы, Рябушинские, Прохоровы возглавляют список богатейших предпринимателей Российской империи. Амбициозные купцы стремятся дотянуться до дворян по уровню жизни и образования и вкладывают свои капиталы в развитие искусства и наук. Другая часть тщательно оберегает свои обычаи и сторонится всего непривычного.
Где селились
Купеческими районами были Таганка, Пресня, Лефортово и Замоскворечье. Последний - из-за близости к китайгородскому торгу. Купцы-фабриканты предпочитали строить дома ближе к производству, поэтому выбирали окраины города.
Дом и обстановка
В. Перов. Приезд гувернантки в купеческий дом
В. Перов.
Приезд гувернантки в купеческий дом
Пока дворяне беднели, купцы наживали состояния. Они строили простые, но добротные каменные дома или выкупали бывшие дворянские усадьбы и обставляли их на свой вкус. Дома обычно выходили в сад с огородом. Во внутреннем дворе хранились товары, которые купец поставлял в лавки.
Купеческий дом отличался от дворянского количеством икон и разношёрстным убранством: малиновые стены в гостиных, обилие картинок и безделушек вперемешку с дорогими предметами мебели. Единство стиля в обстановке дома соблюдали редкие, самые образованные семьи.
Стол
Н. Богданов-Бельский. Чаепитие
Припасы в купеческом доме заготавливали сами - погреба были заставлены соленьями до потолка. Накрывали стол не менее богато, чем дворяне, но блюда были русскими: пироги, каши. На купеческом столе не приживались сервизы, вся посуда была разномастная.
Купец не всегда возвращался домой к обеду, поэтому вся семья собиралась за столом вечером, около восьми часов. После плотного ужина с жирными блюдами все домашние долго пили чай вприкуску с сахаром или вареньем.
Семейный уклад
В. Пукирев. Приём приданого в купеческой семье по росписи
В. Пукирев.
Приём приданого в купеческой семье по росписи
Семейная жизнь купцов в XIX веке начиналась с участия свахи. Приданое невесты тщательно пересчитывали. Брак заключали после смотрин: жених присматривался к купеческой дочке в публичном месте, а потом приходил с личным визитом и просил её руки. Купеческие жёны жили праздно и почти не занимались хозяйством - только принимали гостей или устраивали выезды. Детей отдавали на воспитание нянькам, а в образовании полагались на церковь. Даже в конце века только немногие купеческие дети обучались в гимназиях и университетах.
Словарь купца
Ферязь - традиционная купеческая верхняя одежда.
Безбородый - купец, который следует западной моде. Носит вместо кафтана современную одежду, чисто бреется, образован и знает языки.
Сорокавёдерная бочка - мера не только объёма, но и красоты. Дородные, размером с сорокавёдерную бочку женщины - купеческий идеал в XIX веке.
Мещанский быт
В XIX веке мещане составляли основное население Москвы. Особенно много их стало после реформы 1861 года, когда крестьяне стали перебираться в города в поисках работы. К мещанскому сословию относились и учителя, и подёнщики, и все остальные наёмные работники.
Где селились
Фабричные рабочие и мастеровые селились за Садовым кольцом в съёмных квартирах и небольших домиках. Хамовники, Лефортово и Грузины закрепились за ними ещё в XVII веке. В московском «гетто» - Зарядье и тёмных закоулках Китай-города - селились сапожники, портные и другие мелкие ремесленники.
Светло-желтый особняк в стиле ампир с лепными медальонами и барельефами кажется чуть ли не самым новым домом в этой части Леонтьевского переулка. Однако внешность обманчива: в отличие от соседа напротив (Кустарного музея, выстроенного в начале ХХ века и только имитирующего палаты), здесь в основе настоящий XVIII век.
С 1737 по 1745 год участком владел князь Мещерский. При нём уже существовал стоящий торцом к переулку дом в стиле барокко со сводами в первом этаже. Дом был построен в начале XVIII века.
В 1812 году здание обгорело снаружи. Его восстановили новые хозяева, полковник Н.А.Волков с супругой Е.А.Волковой. Заново были отделаны интерьеры, фасады дома стали классическими. Между старых ризалитов поместили колоннаду портика из спаренных колонн, фланкированных квадратными пилонами. Эффектным фоном для неё стала затенённая лоджия. В композицию парадного двора усадьбы входила находившаяся к югу от него, на соседнем участке, церковь Николы в Хлынове (Снесена в 1930-х годах). Небольшой ансамбль из храма с куполом на широком барабане и дома с мощным портиком производил сильное впечатление. Во владении Волковых дом оставался до 1848 года.
В 1858 году дом купила Аграфена Фёдоровна Закревская (1800-1879). Она была дружна с поэтами А.С.Пушкиным, Е.А.Баратынским, П.А.Вяземским и отличалась своевольным характером, экстравагантностью и желанием помогать людям. Полной противоположностью был её муж, граф Арсений Андреевич Закревский, московский генерал-губернатор. Он страдал мелочной регламентацией всего в городе, даже не подвластного ему по закону и был известен как выдающийся самодур. Дом был куплен А.Ф.Закревской на собственные деньги в ожидании отставки мужа и переезда из резиденции генерал-губернатора (Тверская, 14). Закревские оборудовали в 1862 году в дальнем ризалите домовую церковь. После смерти супруга в 1865 году А.Ф.Закревская предпочитала жить в Италии. После её смерти наследники быстро продали дом.
Владение сразу же купил купец – меховщик Пётр Павлович Сорокоумовский (1842-1922). Он заново отделал интерьеры дома. В залах повесили специально изготовленные в Венеции люстры и разместили коллекцию живописи Айвазовского, Тропинина, Левитана. Новый хозяин не имел права содержать в своём доме церковь и её упразднили. Иконостас был подарен новому храму при комплексе зданий Вспомогательного Общества купеческих приказчиков (Большая Серпуховская, 44). П.П.Сорокоумовский скончался и был похоронен в Ницце. После 1917 года в здание въехал Центральный Дом работников просвещения.
Последние десятилетия владение занимает посольство Греции.
В 2012 году в доме начались реставрационные работы. Реставрация фасадов подразумевала сохранение композиции и оформления периода первой четверти XIX века. Были воссозданы частично утраченные каннелюры на пилястрах и колоннах портика, венчающий карниз центральной части северного фасада, докомпонован лепной декор. Целью реставрационных работ в интерьерах стало сохранение и восстановление ценных элементов планировки и художественной отделки парадных залов периода последней четверти ХIХ века.
В ходе исследований было найдено первоначальное цветовое решение в духе интерьеров А.С.Каминского. Отреставрированы каменные ступени, ограждение парадной лестницы и световой фонарь над ней; мраморные камины; порталы дверей. Расчищен от поздних многослойных окрасок и докомпонован лепной декор стен и потолков. По рисункам воссоздаваемого периода выполнены паркетные полы первого этажа. Сохранившиеся откосы из искусственного мрамора в парадных залах второго этажа отреставрировали, а их отделку, утраченную в части помещений, воссоздали. Выполнена реставрация росписей потолков в куполе парадной лестницы и кессонах юго-западной гостиной второго этажа в технике гризайль. Отреставрированы подлинные запорные механизмы, сохранившиеся лишь на одном окне в холле второго этажа.
В 2015 году объект стал лауреатом конкурса Правительства Москвы на лучший проект в области сохранения и популяризации объектов культурного наследия "Московская реставрация" в номинации: "За лучший проект реставрации объекта культурного наследия".
Елене Кармазиной пришлось пройти через бытовые невзгоды, противодействие региональных властей и конфликты с нечистыми на руку бизнесменами, чтобы подарить новую жизнь дому середины девятнадцатого века.
Фотографии
Илья большаков
Адрес: Студеная, 39
Архитектор: неизвестен
Год постройки: около 1852
Количество этажей: 1 (без цоколя)
ПЛОЩАДЬ: 159 м 2
Санузел: раздельный
ПЛОЩАДЬ КУХНИ: 24 м 2
Историческая справка и архитектурные особенности
Несмотря на наличие генеральных планов, застройка Нижнего Новгорода, начавшаяся с Кремля, осуществлялась очень неравномерно, образуя своеобразные мысочки улиц и домов между небольшими внутренними реками и глубокими оврагами. Застройке территории современных улиц Студеная, Новая, Звездинка, Горького мешала река Ковалиха, извилисто протекавшая от площади Горького на северо-восток до Черного пруда и далее, круто поворачивая к юго-востоку, вдоль современной улицы Ковалихинской.
Однако со временем начали засыпать, пересекать мостами, а к середине XIX века - и заключать в трубы неудобную речку. Благодаря этому в 50-х годах развернулась застройка заречной территории, в том числе и улицы Студеной. В границах намеченных генпланом кварталов было проведено межевание. Датой рождения нынешнего дома № 39 можно считать 1852 год, когда титулярная советница Олимпиада Ивановна Кастальская купила один из участков (около четверти гектара) под строительство. Она построила жилой дом и не сохранившиеся до сегодняшнего дня придомовые постройки. Последним владельцем дома перед революцией был Василий Александрович Пахомов, открывший в доме кондитерскую «Москва», а также построивший двухэтажный каменный флигель. В дальнейшем усадьба передавалась по наследству детям Пахомова. До 1930 года дом числился за частным владельцем, затем (видимо, после Великой Отечественной войны) был превращен в коммуналку.
В конце XVIII - начале XIX века все строительство в городах Российской империи велось по образцовым проектам. То есть все дома в городе, начиная от богатых и больших и кончая вот такими маленькими, необходимо было выдерживать в едином стиле - классицизме. На Студеной и прилегающих улицах до конца 1930-х гг. это был «провинциальный классицизм», «классицизм для бедных». В то время район был городской окраиной, там селились мещане, мелкие купцы-разночинцы, духовенство, разорившиеся дворяне. Несмотря на то что дом № 39 построен в более поздний период, здесь тоже можно обнаружить скромные элементы классицизма: нечетное количество окон, наличники с прямоугольными сандриками, небогатый декор, венчающий главный фасад низкий треугольный фронтон со слуховым окном. Большинство этих элементов погибло в результате последнего пожара, но на старых чертежах и фотографиях можно увидеть первоначальный облик здания.
Елена Кармазина
хозяйка дома, архитектор-реставратор, преподаватель НнГАСУ
До 1991 года мы с мужем и детьми жили в обычной трехкомнатной квартире, но дети выросли, и я поняла, что, если они решат жениться или пожить отдельно, мы даже разменяться не сможем. Я разговорилась на эту тему с подругой, и она предложила поменять благоустроенную, но маленькую квартиру на дом без удобств. Мы с мужем строители, поэтому решили, что сможем потянуть такую работу. Начали подыскивать варианты. Как-то, проходя по улице Студеной, я обратила внимание на этот дом. Разговорилась с местными всезнающими бабушками, они и рассказали, что тут живет пара стариков, которые очень хотят меняться. Я же архитектор, пошла и спросила своих, какие планы на этот дом. Мне показали проект, по которому весь этот квартал шел на реконструкцию. Я посмотрела: наш домик в прежних границах, жилой, на реконструкцию. Сам Бог велел мне, реставратору, эту реконструкцию и сделать. Поинтересовалась, чей подвал. А подвал в аренде у геологов. Я говорю: «А если я сменяюсь, отдадите?» - «Отдадим». И вот, смотрю на этот дом, на эти своды в подвале и понимаю - мое!
Подали документы на обмен (тогда никто никакой недвижимости не имел и не продавал-покупал - менялись). Завертелись документы. А мы потихоньку стали осматриваться в подвале уже будущего своего дома, делать что-то. Мы тут и три слоя отравленных геологической химией полов выдрали, и стены от старой штукатурки отбивали, и сварщиками побывали, и воду начали проводить - в общем, начали благоустраиваться еще до переезда. Котел АГВ поставили, но не подключили.
Пока разбирались в подвале, бабушка с дедушкой наверху еще жили. Помойка была несусветная! Осенью менялись, думаю, как же я сюда детей привезу, может, зиму-то проживем? Воды не было, канализации не было, наверху печка, а подвал вовсе не отапливается. А в самом доме холодно и воняет туалетом, потолочные балки бревнами подперты, потолок провис. Но на всех полах был постелен белый линолеум, хороший такой... Я думаю - ну, хоть полы приличные. Правда, потом, когда мы переехали, смотрю: нет полов-то, бабушка сняла весь линолеум, скатала в рулон и увезла.
Я время тянула, документы были готовы, а мы все не переезжали. Я про себя думаю - каково детям, которые всегда жили хоть тесновато, но в тепле и с удобствами? Бабушка-то с дедушкой привыкли, а я как со своими? Может, отопление успеем сделать? Но старики очень боялись, что мы передумаем, откажемся от обмена, и решили, видимо, действовать наверняка. Вот, помню, я еще потихоньку собираю вещи в старой квартире. 29 декабря, Новый год на носу, у дочки день рождения. И вдруг на фургоне приезжают эти дед с бабкой с какими-то своими племянницами и говорят: «Мы вам сейчас поможем!» И давай мои вещи в фургон вытаскивать - мама дорогая! Привезли все наше имущество сюда и в снег вывалили, а мы давай заносить в дом. Пропало многое, магнитофон украл кто-то... Дети были в шоке: «Ты куда нас привезла?!»
Ну, потом мы, конечно, все разгребли, места много, печку топили. Постепенно делали воду. Это был такой праздник, это ж надо - потекла из крана холодная вода зимой! Дети поняли, что вода не всегда течет из крана. Впервые с этим столкнулись. Потом немножко стало налаживаться, начали чувствовать себя дома, поверили в свои силы. Канализацию мы не трогали до лета, потому что траншею копать надо. Отопление сделали. Стало тепло. Подали документы на приватизацию, тогда она еще только начиналась.
«Вы любите коричневые костюмы? А я люблю старинные дома!»
Но тут пришла новая беда - из-за произведенного обмена начались конфликты с администрацией. Если раньше никому в голову не приходило этот ветхий фонд использовать, даже расселить людей из аварийных домов годами не могли, то потом до властей, очевидно, дошло, что на таком жилье можно делать деньги. Начали разбираться, как я приобрела дом в центре. Сначала исподтишка - когда меня не было, пришел журналист из городской газеты, попытался расспросить соседей. Мне сразу стало ясно, что это чей-то заказ, и я пошла разбираться в редакцию, дождалась там этого репортера.
Он меня допрашивает, почему да почему вы сменялись, а я говорю: «Что мы сделали плохого? Замечательную квартиру на Тимирязева, в центре города, со всеми удобствами, с паркетом, с мусоропроводом, поменяли без доплаты на дом без воды, без канализации, без отопления. Старым хозяевам - удобства, нам - метры. Ни у кого ничего не просим. Что не так?» - «А вот - почему да зачем?» Корысть ищет. Я посмотрела на него, говорю: «Вот почему у вас коричневый костюм, вы любите коричневые костюмы? А я люблю старинные дома!»
Я знала, что меня могут сковырнуть
по одной простой причине -
МЫ УХУДШИЛИ ЖИЛИЩНЫЕ УСЛОВИЯ
Статья в газете не получилась. Тогда на сессии райсовета поставили вопрос о моем обмене. И вынесли решение: подать в суд на обратный обмен. Совесть моя была чиста, но я знала, что меня могут сковырнуть по одной простой причине - мы ухудшили жилищные условия. Тогда вышел закон - нельзя при обмене ухудшать жилищные условия. Нас вызвали в суд. Судили, разбирали, вызывали стариков. Судья спрашивает стариков: «Вас кто-нибудь принуждал к обмену?» Они встали, как взвоют: «Да к нам ангел прилетел! Мы всю жизнь ждали, чтобы кто-то сделал теплый туалет, у нас никогда не было никакого ремонта, дощечки никто не прибил!» Мы же с мужем, в свою очередь, представили справки, что площадь увеличили, воду провели, отопление сделали, канализацию начали делать, на приватизацию документы подали. В общем, судья сказала, что обе семьи улучшили свои жилищные условия, присудили оставить все без изменения.
В то время я была депутатом, и зачастила ко мне одна женщина, стала предлагать сдать подвал дома в аренду, чтобы ее фирма открыла там кафе. Меня не очень вдохновила эта идея, но потом я решила, что нужно соглашаться: денег было мало, а реставрация дома требовала значительных средств. Стали ко мне захаживать двое ее коллег, завезли мебель и посуду для ресторана, на этом все и затихло месяца на два. Ни арендной платы, ни охраны, ни каких-то работ. После двух месяцев моих звонков они наконец удосужились договор составить, я больше ничего подобного не видела. Арендодатель (это я) все должна, 12 пунктов моих долгов, а они - арендонаниматели - имеют сплошные «права», а должны только одно - по назначению использовать помещение. Тут-то я и осознала, во что ввязалась. Сказала им, что передумала.
После этого они показали свои истинные намерения. Начали приходить каждый день, требовать от меня подписать договор, угрожали мне и моему мужу. На отказ отвечали с редкостным упрямством: «Нет, мы здесь будем делать кафе». Однажды пришли и говорят: «Если сейчас не согласишься с нами сотрудничать, плохо будет». Я говорю: «Плохо вы меня знаете, ребята. Никогда моей семьей вы не будете командовать. Даже если сгорит этот дом, вы никогда ничего не получите!» Ну и зря я это произнесла.
Цоколь, сгоревший верх, ковер и телевизор
А на старый Новый нас подожгли. Мы с мужем уснули в два часа. Видимо, поджигатели специально выжидали, пока мы выключим свет, потому что пожарных соседи вызвали уже в 2:15. Я проснулась оттого, что старшая дочь нас трясет и говорит: «Мы горим, кажется». Меня охватила паника: содрала со стены абсолютно ненужный ковер, выдернула из розетки телевизор, все это выкинула в окно. Побежала за ведром, давай наливать воду, струйка еле течет, а надо мной чердак гудит! Бросила ведро. Вместе с детьми мы выпрыгнули через окно.
Пожарные долго ждали электриков, те не сразу нашли, какой провод отключать, все полыхает, наконец пожарные встали на лестницу и «клювами» шлангов разбили окна, стали поливать. Так бы, может, и не все сгорело, но они создали тягу. Занялась большая комната, пропала последняя надежда. Через четыре часа ужаса от нашей жизни осталось - цоколь, сгоревший верх, ковер и телевизор.
Лето перекантовались , наступила осень, холодает, газа нет, топить котел нечем
На следующий день пришли из администрации, обещали дать пособие на ремонт, а нам с семьей рекомендовали пока пожить в маневренном фонде. Я знала, что если уйду, все остатки дома разнесут по крупице. Говорю: «Помогите воду откачать из подвала, мы туда спустимся. Свет, газ восстановите - зима на дворе». Они: «Конечно, все сделаем». Ушли. Никто нам, конечно, воду не выкачивал. Из ЖЭКа, правда, пришли какие-то люди, в резиновых сапогах в подвал спустились, поковырялись, но хорошо, что не закончили. Я потом поняла - они пол ломами пробивали, чтобы вода в грунт ушла, чуть новую водопроводную трубу не пробили, помощники. Окна железом забили, лампочки на проводах подвесили. Воду мы ведрами на снег сутки выливали. Спустились в подвал, начали жить с нуля.
Люди приходили, дверь была открыта настежь, просто не запиралась, входили: кто подушку несет, кто одежду, кто крупу, кто сапоги. Одна женщина, я вот почему-то ее запомнила, принесла тетради, ручки, говорит: «Ребята-то у вас в школе». И я думаю - действительно, не на чем даже писать. Деньги разные люди несли. У адвентистов в церкви стоял ящик, они «для Кармазиной» собирали деньги, собрали миллион (сейчас это примерно десять тысяч). От администрации принесли два миллиона. Лето перекантовались, наступила осень, холодает, газа нет, топить котел нечем.
Я написала письмо Немцову: «Уважаемый Борис Ефимович! Прошу ссуду под приемлемые проценты. Никогда не думала, что буду просить для себя, всегда просила для других, но положение безвыходное». Рассмотрели мою просьбу, позвонили - дадим не ссуду, пособие, никаких процентов, безвозвратно. Два месяца это все тянулось. Что-то там не доходило, терялось, что-то я переписывала, в каких-то диких очередях стояла. Помню, позвонили: идите на главпочтамт, получайте деньги. Прибежала, а на почте говорят: нет никакого перевода. Опять звонки, разборки, еще раз послали, уже другие деньги. Наконец они мне его дали, это пособие. Но беда не приходит одна. Моего сына Антона забрали в армию, отправили в Дзержинск на сборный пункт. А утром я узнаю, что войска ввели в Грозный. В общем, все эти деньги, которые мне Немцов дал, потратила на то, чтобы вывезти Антона из Чечни, дослуживал он уже здесь.
Третья жизнь дома
Сейчас нам завидуют, ходят мимо дома, фотографируют: особняк в центре города. Но какой кровью этот особняк дался! Понадобилось двадцать лет, чтобы хотя бы восстановить то, что у нас было до пожара. Меня сейчас некоторые упрекают, что я, мол, реставратор, но не восстановила первоначальный облик дома. Но ведь от этого облика ничего не осталось. Сейчас сложно даже представить, каким был раньше наш несчастный дом. Теперь все обжито, но после пожара не было ни стен, ни крыши, ни окон, мы просто белой краской красили угли. Материал собирали по дощечке, по кирпичику, приходили какие-то алкоголики, поставляли стройматериал за бутылку. Все брала, куда деваться. Многое, конечно, уже не восстановить. Тут были наличники родные, а сейчас чужие, снятые с соседнего дома. В округе сносят много старых домов, я забираю оттуда все, что пригодно, буквально по крупицам, как кум Тыквочка из «Чиполлино», строю родовое гнездо. Мебель вся собрана по помойкам, кое-что досталось по наследству от соседей, от друзей. Зато теперь смотришь на эту мою полуразбитую мебель: антиквариат! Вот позавчера два буфетика из соседнего дома принесли. Буду драить. Люди выбрасывают, а я люблю это старое барахло. Уютно с ним.
Ваня, четвертый наш ребенок, родился уже после пожара. Внучки родились. Они и не представляют, что можно жить в четырех стенах, в квартире. Любят наш особняк. Растут домовладельцами. Так что есть кому передать это наследство. Правильно мы рисковали в 90-х годах. Правильно сделали, что не ушли после пожара, выстояли. Правильно надрывались на многолетней стройке. Все не зря.
Получается, у нашего дома три жизни. Первая - до революции; вторая - коммунальная, советская; и третья, драматическая, - сейчас, с нами.
